Уроки милосердия от матушки Саломии

В первую неделю Великого поста мы попрощались с нашей давней подопечной – схимонахиней Саломией. Девять лет рядом с ней были добровольцы, сестры милосердия, а последние семь месяцев – и сиделки. Возраст, тяжелые недуги – это крест, но все же Бог окружил эту женщину необыкновенной и в последнее время круглосуточной заботой десятков людей – ситуация на сегодняшний день редкая и почти исключительная. Почему за схимонахиней ухаживали не инокини какого-нибудь монастыря, а миряне? Почему добровольцы при всей сложности характера подопечной не только не бросили ее, но и искренне привязались к ней? Какие уроки дал Бог тем, кто ухаживал за матушкой? Беседуем с сестрой милосердия Ириной Пономаревой.

Помогать именно так, как нужно человеку

Матушка всегда четко знала, что ей нужно, и требовала от добровольцев, которые к ней приходили, точного исполнения. Первое, что меня удивило, это то, что она совершенно не вписывалась в мое представление о том, какой должна быть монахиня: кроткий нрав, мирное, нераздражительное настроение, отсутствие капризов, смирение. А матушка оказалась обычным человеком, который может и рассердиться, и покапризничать, и даже повышать голос. Например, был случай, когда она попросила меня сварить ей кашу определенной консистенции, хотя для нее в тот день уже дважды приготовили кашу, но «не такую и без молитвы». Мне все равно, какую кашу я ем, а для матушки это было очень важно, если что-то не соответствовало, то приходилось переделывать. Или нужно было обязательно приносить ей чеки после покупок в магазине. Матушка ничего не хотела принимать бесплатно. И однажды меня угораздило купить ей пирожки лично от себя (естественно, чек я выбросила). Но матушка потребовала чек, мы обе разволновались, и я даже на коленях со слезами просила у нее прощения, а она грозно кричала. Но это было единственный раз.

С тех пор я поняла, что матушка привыкла к монастырскому послушанию (она сама так жила), поэтому она ждет его от окружающих. И еще я поняла, что важно учитывать именно ее желания и потребности, раз уж я пришла ей помогать, а не просто быть абстрактным добровольцем, который все делает по своему плану. В этих перчатках моем раковину, а в этих – стираем белье, хлеб должен быть непременно круглый крестьянский, а квитанции можно оплачивать только в кассе у живого человека, а не в коем случае не в интернете – и вот ты ходишь по 3-4 магазинам, чтобы учесть все требования, даже если они кажутся тебе порой бессмысленными. На этой почве у многих людей возникали с ней сложности. Я думаю, это неправильно, что мы оправдываем свои слабости, а ближнему, тем более монаху, предъявляем высокие требования и строго судим его поступки и слова.

Даже если очень тяжело, нельзя расставаться

Когда она еще была в силах, утро начиналось с кормления «воробуньков»: позаботится о птичках, а потом уже встает на молитву. И людей она всегда старалась накормить и так проявить свою любовь и заботу. Интересовалась, как у тебя и у твоих близких дела, как ситуация на работе, передавала поклоны всем твоим родным, приглашала в гости. У матушки побывала и моя мама, и моя сестра.

У нее очень скромная квартира: нет бытовой техники, шкаф, кухонный стол да кровать. И когда ей подарили новые красивые шторы на кухню, то она сказала, что ей нельзя такую роскошь, ведь она монахиня, попросила, чтобы убрали. Очень любила все раздаривать: книги и иконы у нее почти все разошлись по людям, так что монашеский обет нестяжания она хранила в своей душе.

Она рассказывала о себе, о своей жизни, сподвигала к духовным трудам: советовала непременно причащаться в двунадесятые праздники, приучала чтить день моей небесной покровительницы, в честь которой я названа, и обязательно в этот день быть в храме на службе, спрашивала, регулярно ли я читаю Евангелие, иногда сама мне читала творения святых отцов, пока я глажу облачение. Я не обращалась к ней, как к старцам, за советом, но знаю, что были люди, которые к ней за этим приходили. На столе у матушки нередко можно было увидеть фотографии младенцев, которые родились или выздоровели после тяжелой болезни по ее молитвам.

Ей было важно, чтобы к ней приходили люди, к которым она привыкла. Спрашивала: «Иронька, вы меня не бросите?». Она ко всем обращалась на «Вы» и с большим уважением. Когда она так спрашивала, я понимала, что оставить ее нельзя, даже если тебе очень тяжело.

Важно научиться слышать человека

Когда матушка слегла, я несколько раз дежурила у нее по ночам. После этого матушка стала думать, что я буду делать это регулярно. Я же не была к этому готова. Трудно пережить, когда ты делаешь что-то с большим напряжением и, как тебе кажется, по доброй воле, а человек воспринимает это как должное и потом этого требует. Видимо, матушка так приучала нас относить к самим себе евангельские слова: «Так и вы, когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать».

Ночью поспать не удавалось, так как матушка почти не спала и все время стонала. Нужно было постоянно подходить и утешать ее, несколько раз за ночь менять постельное белье, потому что пораженная гангреной нога истекала лимфой. Водички принести, помочь с туалетом и так далее. Всю ночь приходилось быть начеку, прислушиваться. Матушка ругалась, если она стонет, а к ней не подходят. Думаю, поэтому она не переехала в Среднеуральский женский монастырь, когда ей это предлагали. Там у всех свои послушания, кто бы стал с ней по ночам сидеть? Да и привыкнуть в ее возрасте к новому месту и новым людям было бы тяжело. Поэтому приходилось добровольцам и сестрам, которые за ней ухаживали, упражняться в околомонастырском послушании.

Матушка учила нас слышать и слушать, и оказывать помощь так, как нужно это человеку. Ей хотелось, чтобы ее порядок жизни соблюдался, и нужно делать не так как тебе хочется, а так, как нужно ближнему. И пока к этой мысли не притопаешь, долго раздражаешься. У матушки был номер моего телефона, и она могла мне позвонить и сказать, чтобы я к ней приехала ночевать. Так я училась менять свои планы, подстраиваться под нужды болящего.

Сказать доброе слово

Я была у матушки за неделю до ее кончины. К сожалению, мы никак особо не прощались, все как обычно, я думала, что мы еще неоднократно увидимся. А когда я узнала, что матушка умерла, это было для меня неожиданностью. Я думала, что я не буду расстраиваться, когда она уйдет… а оказалось по-другому, я даже не спала несколько ночей… грустила. Пустота размером с матушку образовалась в моей жизни.

Я была на отпевании, на похоронах, на поминках. И при этом со мной неотступно уверенность, что она жива. Как-то давно она прочитала статью обо мне в журнале «Православный вестник». Там я упоминаю, что езжу к матушке. Тогда она спросила: «Иронька, а что ж у вас доброго слова обо мне не нашлось?». Сейчас я бы ей сказала, что люблю ее. Пока она была с нами, я этого до конца не осознавала. А еще постоянно приходит мысль, что я многого недодала ей, можно было проявить больше любви и ласки. В последний путь ее провожала наша сестра милосердия Наташа Шапошникова. Она просто сидела рядом и держала матушку за руку, гладила ее. Мне жаль, что я не присутствовала при этом таинстве – таинстве перехода в жизнь вечную…

PS:

Когда матушка была помоложе, она много кому помогала, приходила в больницы и ухаживала за одинокими пациентами. И постоянно она молилась за множество людей, молилась искренне, с участием. А ведь молитва – это великий труд, если подходить к ней не формально. Молитва и милосердие – два крыла добродетельного человека. Наверно, за эти ее труды Господь окружил ее в старости заботой и людьми. Для меня это еще один урок от матушки Саломии. Надо трудиться, и в старости Бог не оставит и нас.

Патронажная служба в Екатеринбурге приглашает добрых людей оказать помощь подопечным – одиноким инвалидам и немощным старикам. Приходите на собеседование, учитесь и делайте то, к чему призывает вас доброе сердце.

Поделиться в социальных сетях