Нечаянная радость

Когда заглядываешь в планы направления "Помощь детям" то становится немного страшновато. Нет, не подумайте - планы просто замечательные: вот запланировано "Веселое мероприятие в детском Онкоцентре", а вот уже "Крещение в малышовом отделении и музыкальный вечер в подростковом отделении Тубсанатория", а затем сразу " Причастие детей в отделении "Милосердия" в доме-интернате на Ляпустина"... и еще, и еще. Как подумаешь о том, какие же силы, душевные ресурсы нужно иметь, чтобы быть добровольцев в направлении "Помощь детям", так становится немного стыдно за свою унылую и не интенсивную жизнь.

Нам очень хочется поддержать всех сотрудников и добровольцев этого замечательного направления, а особенно - помощника руководителя, Наденьку Бычину!

Поэтому сегодня мы решили разместить интервью с Надеждой, опубликованное в журнале "Православный вестник".

Изрядно опоздав на интервью, я застала Надежду Бычину в екатеринбургском храме святого великомученика и целителя Пантелеимона: около аналоя с праздничной иконой Спасителя она беседовала с батюшкой. Апостольник с красным крестом, длинная юбка, накрахмаленная рубашка — вид строгий и по уставу. Взяв благословение, Надежда не успела сделать и пары шагов, как к ней подлетела девчушка лет пяти и обняла с разбегу: «Я по вам соскучилась-пресоскучилась! Я принесла рисунок! Рисовала маму, а получились вы! Можно с вами посидеть?» Так мы и расположились в библиотеке, у окна с видом на огромный, покатый, золотой купол храма, вместе с сестрой милосердия, помощником руководителя направления «Помощь детям» Православной Службы Милосердия Екатеринбургской епархии Надеждой Бычиной и девочкой Леной, которая внимательно слушала рассказ своей любимицы и иногда задавала неожиданные вопросы.

Добровольцем в Службу Милосердия я пришла в 2011 году, а сотрудником стала чуть больше года назад. До этого я очень мало отношения имела к церкви, о Службе Милосердия вообще ничего не слышала. На протяжении 14 лет работала медицинским психологом в Областной психиатрической больнице — там же, где работали мои родители, бабушка и сестра — и была совершенно довольна своей жизнью. А перевернуло её одно нехитрое событие под названием «сплав».

Однажды коллега пригласила меня на сплав — туда собиралась группа прихожан Пантелеимоновского храма, в числе которых была и она сама. Какой «сплав»?.. Слово для меня незнакомое: поход — понятно, сплав — нет. Я долго сомневалась, ведь на тот момент была человеком невоцерковленным и не знала, как мне нужно будет там себя вести, но в итоге поддалась на уговоры и поехала. Уже в дороге со мной произошла какая-то перемена, я прониклась атмосферой семьи, мира, поддержки, любви. Рядом оказались чудесные люди с добрым чувством юмора, которые запросто играли в футбол и волейбол, носились с детьми в догонялки, и всё было так живо и непосредственно...

После этой поездки я стала чаще бывать в храме, начала изучать веру. Отец Евгений Попиченко направил меня на огласительные беседы к отцу Вячеславу Дмитриевскому, потом — к катехизатору Любови Романовне Романовской. Помню, сначала мы приходили на занятия по субботам к 11 часам. Потом батюшка попросил нас приходить на 15 минут раньше, чтобы мы на службе немного побыли, потом — на полчаса раньше и так далее, пока не оказалось, что мы за 15 минут до начала службы приходим.

Интересно, что когда на Литургии я впервые услышала «Отче наш» и Символ Веры, тут же их вспомнила. Молитвам меня в раннем детстве учила бабушка. Как-то мы шли в деревню через лес, и она — руководитель партийной ячейки — повторяла мне «Отче наш» и «Верую» до тех пор, пока слова молитв прочно не улеглись у меня в памяти. И крестили меня в 1980-м году в единственной действующей тогда Иоанновской церкви по её настоянию. Родители боялись — ведь за это могли из партии исключить и с работы выгнать, но бабушка была непреклонна: «Партбилет отнимут — не страшно, страшно ребёнка не покрестить».

Очень запомнилась первая Пасха в 2011 году. Оказалось, что каждый желающий в честь праздника может подняться на колокольню и позвонить в колокола. Так я и сделала. А отец Николай Саушкин — он тогда был старшим звонарём Пантелеимоновского храма — учил меня колокольному искусству и попутно воспитывал. Я в брюках пришла — на тот момент юбок у меня вообще не было — а он мне: «Девушка должна быть женственной. А то надела брюки и поскакала, как козочка, через заборы! В юбке себе этого не позволишь». С таким юмором, безобидно, он убеждал меня сменить имидж, что уже на следующий день впервые за много лет я купила себе юбку и потом пару лет ходила в ней в храм.

В Службу Милосердия я попала неожиданно. Спустя какое-то время после сплава мне позвонила Елена Яковлевна Борщик, руководитель детского направления, и сказала, что отец Евгений благословил нас съездить в Дом малютки. Елену Яковлевну я не знала, про Дом малютки ничего не слышала, но раз отец Евгений благословил… После огласительных бесед я уже понимала, что отказываться нельзя. Прибыли мы с Еленой Яковлевной в Дом малютки, зашли — и вдруг слышу: «Хотим вас познакомить с координатором направления Надеждой Бычиной». А я ни сном, ни духом! Опыт общения с малышами у меня, конечно, был, но встать во главу направления, тем более так мало зная о церковной жизни, — к этому я не была готова. Когда первый шок прошёл, взялась выполнять пробное задание, организовала крестины малышей и так постепенно втянулась в работу.

С самого начала акцент мы сделали на духовном содержании служения. Стали приглашать священников для крещения, Причастия малышей, духовных бесед и молебнов, привозить иконы. Проводили творческие мастерские, гуляли с детками, помогали им в выполнении простых гигиенических процедур. Вскоре к Дому малютки на ул. Сыромолотова у нас добавилось направление, которое сейчас называется «Мама на час». Потом я стала ходить в детское отделение психбольницы, в тубсанаторий, а дальше присоединялись всё новые детские учреждения — сейчас их уже десять.

Помимо добровольчества у меня была ещё и основная работа, которая переходила на ночное время и выходные. Обычно я возвращалась домой часов в десять вечера, до часа ночи спала, а потом вставала и доделывала то, что не успела. В какой-то момент поняла, что могу уснуть в любом месте даже с открытыми глазами, стала путать день с ночью. Помню, как-то, замотавшись, не позвонила вечером отцу Анатолию Упорову из Ново-Тихвинского монастыря — батюшка на следующий день должен был крестить у нас деток. Набираю номер телефона: «Батюшка, простите! Забыла, опоздала!». Отец Анатолий сонным голосом отвечает: «Вы на часы смотрели?» — «Нет!» — «Посмотрите, что вы там видите?» Я смотрю: двадцать минут второго ночи! Меня как жаром обдало, я прошу прощения, забыла уже, зачем звонила. А батюшка спокойно продолжает: «Я всё понял, приеду. Только у меня маленькая просьба: перед тем, как звонить, обязательно смотрите на часы, благословляю вас на это. Я ничего, а дети очень тяжело засыпают после ночных звонков». Я, конечно, внимательно отнеслась к его просьбе. А потом вместе с отцом Евгением мы пересмотрели мой режим дня, выкроили время на отдых, так что стало гораздо легче.

Я долго совмещала две работы, а в 2014 году Господь сподобил меня принять решение. Я ушла из психбольницы и стала штатным сотрудником Службы Милосердия.

В сёстры милосердия меня принимали по тому же принципу, что и на координаторство, — внезапно. Вместе с ещё одним добровольцем, Полиной Чухланцевой, меня позвали в сестринскую паломническую поездку, и мы с радостью согласились. Никакой предварительной беседы с нами не провели: это сейчас сестре испытательный срок дается, а тогда эта система только выстраивалась. После вечерней службы отец Евгений зачитывал список тех, кому на следующий день предстояло посвящение, и вдруг мы с Полиной услышали свои фамилии… Схватившись друг за друга, мы запричитали, что не хотим в монастырь и ещё надеемся выйти замуж: даже не понимали тогда, что сестричество и монашество — не одно и то же. Батюшка улыбнулся на это, объяснил нам, что к чему, и сказал: «Если вы мне доверяете, пусть посвящение будет завтра». И мы согласились, потому что понимали, что это не может быть нам во зло, и дорого было доверие, которое оказал нам духовник.

С приходом в сестричество у меня началось более глубокое воцерковление. В апостольнике уже нельзя расслабиться и отойти от церковной жизни. Сестра обязательно должна присутствовать на Литургии, на духовных беседах, участвовать в крестных ходах и паломнических поездках. Апостольник обязывает к более внимательной духовной жизни: ты уже становишься воином Христовым, и как воин обязана и сама быть крепкой, и других поддерживать.

Второе посвящение — уже в апостольник с крестом — у меня тоже произошло стихийно. Перед отъездом нашей группы волонтёров в затопленный наводнением Крымск митрополит Кирилл должен был отслужить молебен в Храме-на-Крови. Я приехала туда в спортивных штанах и куртке, готовая к путешествию. И вдруг оказалось, что Владыка не только благословит, но и наденет на меня и на вторую девушку в нашей команде апостольники с крестами! Мне срочно нашли юбку, и посвящение, слава Богу, состоялось.

Долго в моей жизни была только работа. О личном времени я даже не задумывалась: интереснее было доброволить, посещать службы, веру изучать. Сейчас задумываюсь: время уходит, а семьи и детей так и нет... Был период, когда я роптала, на исповеди заливалась горючими слезами из-за одиночества, а батюшка мне говорил: «Сейчас не твоё время, а потом или молодой человек найдется, или ты смиришься». И я успокоилась. Пока иду по второму пути — смирения. И вот что удивительно: когда полагаешься на волю Божию, перестаёшь тратить силы на сопротивление, то силы эти возвращаются и поддерживают тебя. К тому же, у меня перед глазами замечательный пример моих родителей, то, с каким глубоким уважением и любовью они относятся друг к другу. А ведь мама, когда согласилась выйти замуж за папу, даже не была с ним знакома — сосватали! Мама согласилась, не глядя — поверила добрым словам, которые о нём говорили люди, и уже 36 лет они вместе живут душа в душу. Поначалу бабушка противилась их браку, считала авантюрой и только спустя много лет призналась маме, что лучшего зятя себе и пожелать не могла.

Семья, конечно, требует самоотверженности, отказа от каких-то своих привычек, устоев. Видимо, я к этому не готова, недостаточно изменилась. Хотелось бы научиться любить и прощать так, как моя мама. Духовно возрастать, как другие сёстры, ведь внутренние перемены отражаются и на поведении, манерах, на всём облике. Возможно, и не стоит прислушиваться к себе: стала я сегодня добрее и милосерднее или нет? А просто стремиться наладить свою духовную жизнь. Тогда и остальное, что необходимо, Бог даст, приложится.

В Службе Милосердия мне работать непросто. На прежнем месте, в психбольнице, всё было понятно: государственная организация с чёткой структурой и определённым функционалом. Режим и распорядок там были прописаны и обозначены, и оставалось только придерживаться их. А здесь всё строится на самоорганизации, ежедневного отчёта с меня никто не требует, а единственный контролёр — это твоя совесть. Поэтому приходится выходить из зоны комфорта и вступать в борьбу со своими вдруг проявившимися недостатками, с которыми поскорее хочется справиться.

В Службу меня приняли без собеседования, так что я не отвечала на вопрос, который обычно задаётся новичкам: для чего вы пришли в добровольчество? Сейчас я бы ответила, что хочу спастись. Даже не помочь другим, а помочь себе самой спастись через служение ближнему. Для меня это сейчас возможно только путем служения: других способов я не вижу, не представляю и не ищу.

Источник: Православный вестник №119, октябрь 2015 года

Пожертвовать

Поделиться в социальных сетях