Как-то раз в Тарасково

15 августа 45 добровольцев Православной Службы Милосердия Екатеринбургской епархии собрались во главе с отцом Евгением Попиченко поехали в село Тарасково. Цель – посещение Свято-Троицкого Всецарицынского мужского монастыря, источника св. Марии Египетской и, конечно же, общение в неформальной обстановке… в дороге и в лесу у костра.

Среди добровольцев в своей первой паломнической поездке побывал и автор этих строк, который успел позлиться в храме, поговорить на междометиях со святыми, влюбиться в ангелов и удивиться людям доброй воли.

Тарасково

Село Тарасково находится примерно в 70 километрах от Екатеринбурга в соседней Нижнетагильской епархии. Село наверняка было бы ничем не знаменито, если бы 15 лет назад местный Троицкий храм ни обрёл чудотворную икону Божией Матери «Всецарица». Вскоре при храме была создана монашеская община, а еще через год открылся мужской монастырь. Вести о чудотворном действии иконы быстро распространились по округе, и скоро это место стало популярным, привлекая паломников со всего Урала, из разных концов страны и даже из-за рубежа. Например, вместе с нами на Литургии было две семьи из Казахстана, их же мы видели и на источнике св. Марии Египетской.

Чудотворная икона Божией Матери «Всецарица» – главная святыня монастыря. Надо было видеть, как люди к ней подходят – будто к душе родной. Но это я увидел после.

Подходил, конечно, и сам, ожидая чего-то от Всецарицы. Но, пожалуй, самое сильное впечатление от поездки в Тарасково на меня произвела другая встреча в Троицком храме. Наверное, стоит сказать вот так: Встреча. С большой буквы.

Встреча

Божественную Литургию возглавлял духовник Православной Службы Милосердия отец Евгений Попиченко. И мы, духовное стадо добровольцев, приехали сюда вслед за своим пастырем.

Я человек невоцерковлённый, но службы отца Евгения меня греют. Поэтому стойко отстоял Литургию, стараясь не отвлекаться, молясь и поначалу стремясь услышать священника. После я куда-то «отлетел» вниманием и уже не пытался понять, что там происходит как говорится, крестился, когда и другие крестятся.

И в какой-то момент прекрасно осознал, что значит: «женщины налево, мужчины направо», понял этот изначальный смысл правила поведения в церкви. Стояли бы женщины в «своей», левой части храма, а мужчины в другой – и не надо было бы отвлекаться. Это для таких, как я, придумано, чтобы в церкви дама платок надела, под покровами одежд спрятала свою красоту. Женщина ведь сама по себе красива, а в храме ее красота какая-то особенная. Вот подошла одна, встала плавно сбоку передо мной, чуть повернула голову и вся будто потянулась вверх – какая стать, какая грация! И взгляд глубокий, и светится.

Вторая тоненько так свечку держит прозрачными пальчиками, шевелит губами, а из-под платка завиток высунулся. Третья, видимо, решила меня совсем доконать и встала прямо передо мной, сбивая мои неумелые поклоны и мысли в сторону.

А потом стало что-то происходить: какое-то бурление, шевеление, и все куда-то потекли даже не толкаясь, а раздвигая собой друг друга, как льдины во время ледохода. И если перед алтарем, на солее еще сохранялось спокойствие, то вокруг меня цельное пространство начало колоться на какие-то суетные, мелкие движения. Люди устремились вперед, сбившись в тягучий поток локтей, колен, платков, бород, крестных знамений, вытянутых шей, брошенных фраз. Задние подпирали, передние шевелились, вталкивая себя в толчею, будто туда бывают опоздания…

Как узнал поздней, это выстраивалась очередь к иконе «Всецарица». Понимаю, что это субъективное впечатление, что внешне всё выглядит вполне благопристойно, но ничего поделать с собой не могу – не люблю очередей с детства. Не в силах находиться в этом скоплении людей, не понимая, что нужно делать и от этого злясь, вышел на улицу.

Вернулся в храм, когда он уже опустел. У иконы «Всецарица» молодая женщина, уткнувшись лбом в застеклённый образ, стояла и говорила Богородице, как просят прощения через закрытую дверь. Она что-то ей шептала, чем-то делилась, просила. И это непосредственное общение как-то враз сняло с меня скованные чувства.

Впрочем, подошел я к образу Божией Матери «на автомате», приложился-пошептал-перекрестился и отошел, потому что сзади уже опять выстроилась очередь «дышащих в спину». Я отодвинулся на пару-тройку шагов в сторону, и взгляд мой упал на ковчежек с частицами мощей. Вгляделся, начал читать, глаз переходил с имени на имя, и я с какой-то благоговейной радостью вдруг узнавал знакомые имена святых: Василий Блаженный, Сергий Радонежский, Иоанн Златоустый, Серафим Саровский, великомученик Пантелеимон… На самом деле, ковчегов было несколько, я переходил от одного к другому, от встречи к встрече, и они слились для меня в один.

Со мной что-то происходило. Будто в незнакомом доме я наткнулся на список жильцов и узнал среди них старых друзей, которых когда-то растерял по жизни. Я очень чётко почувствовал, что встретился со своими родственниками, с очень близкими людьми, братьями, дядьями, дедами, которых давно не видел и, оказывается, до сих пор люблю, а они все это время ждали меня и вот – дождались…

Я не помню, что говорил тогда, молился ли, благодарил ли скорей всего, в мыслях были одни междометия. Я пробегал глазами по именам святых – и это была радость узнавания, тихий восторг, от которого чем-то тёплым наполняло грудь. Видел, как один мужчина перед ними рухнул на колени – и почувствовал желание сделать также. Но постеснялся, конечно. Просто стоял и улыбался…

Как я влюбился в ангелов

Как уже говорилось, чудотворная икона Божией Матери «Всецарица» – главная святыня монастыря. Но широкая известность к селу Тарасково пришла благодаря целительным источникам: в округе их целых пять штук, и все как один чудотворные.

Всецарицинский источник расположен на территории монастыря. Это к нему ездит народ за тридевять земель, набирает у монахов ледяную воду в ведра и в молитвенной тишине льет ее на себя в специальной купальне.

Прямо за монастырской оградой притаился еще один источник – свт. Николая Чудотворца. А по разным окраинам села Тарасково бьют еще три: в честь Святой Троицы, иконы «Нечаянная радость» и св. Марии Египетской. Как раз в последний мы и окунулись после Литургии и знакомства у костра. И вот с этим источником у меня связано одно из возвышенных воспоминаний от поездки.

Среди елей – закрытая стенами и крышей купель с ледяной водой. Чтобы окунуться с головой, нужно поклониться. Глубина по пояс. Я окунаюсь с головой раз, второй, третий, удерживая отлетающую молитву. И вот распрямляюсь, полностью выхожу из воды, тело будто взлетает, слух заново открывается – и слышу: ангелы поют. Тихо так, нежно и красиво-красиво. А душа моя еще не возвратилась после купели с небес. Я еще где-то летаю, и это мне слышится. Тело мое отфыркивается, шумно дышит, кряхтит и стряхивает воду. Я возвращаюсь на землю, а ангелы не умолкают! И поют женскими голосами что-то такое церковное, духовное. Ну а что им еще петь?

Вышел из купели – а там две девушки стоят: из наших, из добровольцев. Ждут своей очереди и поют тихонько. Нежно так и красиво-красиво. Ну, я и влюбился сразу в обеих. А кто бы не влюбился, когда ангелы поют?

Добровольцы

Добровольцы дел милосердия должны быть странными и выглядеть соответствующе. Некрасивые, невезучие по жизни, вечно непонятые, одинокие и вообще не от мира сего. Ущербность какая-то должна читаться в одном их виде: ну типа как блаженненькие, слегка юродивые.

Или наоборот – это должны быть ярко-показательные «звёзды» телеэкрана, успешные, красивые, работающие на фотоаппарат или видеокамеру. Ну разве может нормальный человек не единоразово, а более или менее регулярно посвящать себя чужим людям, отдавать им свое время бесплатно? Да если только чокнутые!

Вот такой стереотип был у меня до знакомства с Православной Службой Милосердия. Первые добровольцы, которых я увидел, оказались нормальными людьми. Красивые женщины, уверенные мужчины. Наверно, это исключения, думал я. Увидел других. Потом еще других. Потом поехал с ними в Тарасково. И тут собралась большая компания – почти 50 человек – и все ломают мой стереотип о добровольцах. Некоторые приехали парами, семьями, с детьми. В обычной жизни – педагоги, врачи, журналисты, инженеры, менеджеры и прочий средний класс, на который так любят опираться политики и маркетологи. Обычные люди, разве что в Бога веруют и дела добрые делают.

Все смеялись, шутили, собирали грибы, жгли костер, лопали арбузы, рассказывали о себе – и всё не было похоже на то, что большинство собравшихся видит друг друга первый-второй раз в жизни. Все такие разные и вот что-то их объединяет. Более того, из добровольцев Службы, я слышал, еще и семьи рождаются!

Познакомившись с некоторыми поближе, узнал, что они в течение нескольких лет подряд помогают одиноким старикам, ухаживают за инвалидами, заботятся о детях. Дружат с ними. И это, наверное, уже просто помощью не назовёшь, это образ жизни. Может, это выбранный способ единения с Богом? Или такие дороги не выбирают, а просто следуют им?

Даже если красивые слова убрать, то православные добровольцы – это какой-то удивительный феномен, совершенно отдельная форма существования духа и материи. И наверняка она уже давно известна и называется каким-нибудь простым и знакомым словом, типа «христианин».

Евгений Камшилов

Фотоотчет. Как-то раз в Тарасково

Пожертвовать