Отцы о детях: как священники воспитывают своих детей

Большинство православных священников — отцы не только в переносном, но и в прямом смысле: у них есть дети, зачастую много, и в семейной жизни их пастырский опыт сочетается с родительским. Как же воспитывают своих детей священники? Наш журналист побеседовал с несколькими священниками — и московскими, и провинциальными. У всех у них огромный опыт воспитания детей. Всем батюшкам задавались одни и те же вопросы, и в чем-то их мнения сходились, а в чем-то различались. Естественно, не стоит механически перенимать чужой опыт — его надо осмыслить и приложить к своей семейной ситуации.

Что безоговорочно запрещать?

Протоиерей Алексий Уминский, настоятель храма Святой Живоначальной Троицы в Хохлах (Москва)

Не люблю слова «безоговорочно». Безоговорочно надо запрещать касаться оголенных проводов — но объяснить маленькому ребенку, что такое оголенные провода и чем они опасны, невозможно: для него это слишком отвлеченные понятия. Обобщая: безоговорочно надо запрещать лишь то, что реально опасно для жизни. Но от таких запретов толк будет лишь тогда, когда ребенок их поймет, а понятийная система рождается медленно, постепенно. Вообще же запреты — это самое последнее из тех средств, что может использовать воспитание. А первое и основное — любовь.

Протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского (Москва)

Надо запрещать хамство. Никогда нельзя хамить, никому, нигде. Не должно быть превозношения над другими людьми. Для меня хамство и ложь — два безусловных табу. Мои дети знают, что если хочешь увидеть папу в гневе — можешь кому-то нахамить или соврать.

Протоиерей Евгений Соколов, настоятель домового храма святого праведного Иоанна Кронштадского при Северном (Арктическом) Федеральном университете (Архангельск)

Прежде всего надо запрещать ложь. Как только ребенок соображает, как можно получить от взрослых какие-то блага, он тут же начинает ими манипулировать. Безусловно нужно запрещать любые непристойные фильмы. Область интимного вообще должна быть закрыта для ребенка очень долго. До 12-13 лет ребенок никак не должен с ней соприкасаться. Увы, сегодня слишком часто душу ребенка опаляют этими грязными знаниями. Он все равно это узнает, но чем позже — тем лучше.

Как наказывать?

Протоиерей Антоний Волков, настоятель храма в честь иконы Божией Матери «Казанская» в селе Богородское Воскресенского района Нижегородской области

Я, бывает, срываюсь на детей, могу наорать. Потом приходится извиняться. Но это же не наказание, а просто распущенность. А наказывать — кто я такой, чтобы наказывать? Я не судья, не прокурор. Всегда стараюсь объяснить, усовестить, если знаю, что кто-то что-то натворил. Могу пригрозить, что если не исправится, то это в перспективе может кончиться проблемами с законом, тюрьмой, если не чем похуже. Но наказывать…

Я вообще не понимаю, как можно говорить о способах наказания своих собственных детей так, как будто речь идет о выборе продуктов питания. Правильнее говорить не о наказаниях, а о способах воздействия. У всех у нас имеются способы воздействия друг на друга. Но критерий тут один: если ты злишься, обижаешься на ребенка — значит, ты неправ, даже если формально произносишь правильные слова. Тут вообще очень тонкая грань: как научиться возмущаться, не обижаясь. А этому нужно учиться, потому что попросту невозможно всегда оставаться невозмутимым. Да и будь оно возможным, дети просто сядут на шею, видя, что их поведение никак не задевает отца. Однако, повышая голос, ты даешь своему собеседнику моральное право в каком-то случае повысить голос на себя.

Что же касается телесных наказаний, то я убежден, что рукоприкладство недопустимо в семье ни в каком случае. У меня пятеро детей, от девяти до двадцати трех лет, и как-то же обходился я без этого, и никакой катастрофы не случилось.

Протоиерей Максим Первозванский, клирик московского храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, главный редактор православного молодежного журнала «Наследник»

Решая, как наказать ребенка, нужно понимать очень важную вещь: степень вины ребенка это одно, а степень вашего гнева, раздражения, расстройства — это совсем другое, и эти вещи могут быть никак друг с другом не связаны. Например, ребенок разбил чашку. Если это обычная чашка, вы можете вообще этого не заметить, а если это чашка, которую государь Николай II подарил вашему прапрадедушке — вы расстроитесь страшным образом. Но при этом мера наказания в обоих случаях должна быть одинаковой, потому что для ребенка это всего лишь чашка. То есть наказание должно быть объективным. Необходимо разорвать эмоциональную связь между своим гневом, своим правом наказывать и собственно наказанием.

А уж какие могут быть наказания — тут все зависит от семьи, от особенностей ребенка, от его отношений с родителями. И, естественно, наказание должно быть соразмерным проступку.

Но тут вот еще что важно: родители порой потому так строго наказывают детей, что видят в их проступках свою вину, и гневаясь на ребенка, по сути дела гневаются на себя. При этом они исходят из ложного принципа, что абсолютно всё зависит от родителей, что любые детские косяки можно было бы предотвратить, будь они, родители, чуточку умнее, предусмотрительнее. Но это не так. Конечно, мы не должны пускать воспитание на самотек, но не должны и обольщаться, будто все можем. Напомню, что у Адама и Евы было два сына, и вполне возможно, что Каина они воспитывали лучше. По крайней мере, в Священном Писании нет ни малейшего намека на то, что Каина они воспитывали неправильно, а Авеля правильно. Поэтому что получится из наших детей, не на сто процентов зависит от того, как мы их воспитывали. Связь есть, но вовсе не линейная.

В чем давать свободу?

Протоиерей Константин Островский, благочинный церквей Красногорского округа Московской областной епархии, настоятель храма Успения Божией Матери (город Красногорск Московской области)

Свобода дана ребенку (как и любому человеку) Богом, но вот насколько можно доверять ребенку принятие решений — это уже вопрос. Вот когда мы учим малыша ходить — где-то поддержим, где-то отпустим, но будем готовы мгновенно перехватить, а где-то совсем отпустим. Так же и со свободой. Важно, чтобы ребенок, вырастая, научился принимать самостоятельные решения. Если маленького человека слишком опекать, это сделает его инфантильным во взрослые годы.

Интересный урок преподал мне один из сыновей, когда он лет в семнадцать собрался куда-то ехать один на поезде дальнего следования, а потом еще и на каком-то местном автобусе. Я не решался его отпустить, мотивируя тем, что он никогда раньше один в такие поездки не ездил. А сын и говорит мне: «А как же я научусь самостоятельно путешествовать, если никогда не попробую?»

Протоиерей Алексий Уминский, настоятель храма Святой Живоначальной Троицы в Хохлах (Москва)

Свободу надо давать ребенку постепенно, но начинать с самого раннего возраста. Ведь свобода — это не то, что дает ребенку возможность поступать как ему хочется без контроля и внимания родителей. Учить свободе — означает учить ребенка самому искать выход из сложного положения, учить принимать самостоятельные решения. Это, на мой взгляд, одна из самых важных задач воспитания.

А когда ребенок становится свободным, то уже сам несет ответственность за принятие решений — будь ему при этом тринадцать лет, пятнадцать, семнадцать… И тогда уже он сам может прийти к родителю и спросить: а как правильно? Я не понимаю, помоги!

Что делать, чтобы дети сохранили веру?

Протоиерей Антоний Волков, настоятель храма в честь иконы Божией Матери «Казанская» в селе Богородское Воскресенского района Нижегородской области

У взрослых верующих, особенно у новоначальных, бывает очень много внешнего, почти театрального. А дети очень быстро усваивают театральность, начинают пользоваться ею, чтобы произвести на взрослых впечатление. Этой театральностью, к сожалению, нередко наполнены наши православные гимназии. Поэтому, думаю, детям из верующих семей лучше бы учиться в обычных, светских школах с высоким уровнем образования. Это, конечно, не гарантия сохранения веры, но по крайней мере меньше будет лицемерия, которое веру убивает напрочь.

Протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского (Москва)

Самое главное — надо не разочаровать детей своим поведением. Есть такая очень точная фраза: если отец не станет богом, то Бог не станет Отцом.

Протоиерей Константин Островский, благочинный церквей Красногорского округа Московской областной епархии, настоятель храма Успения Божией Матери (город Красногорск Московской области)

Чтобы дети сохранили веру — ничего не сделаешь. Вера — дар Божий, а принять этот дар — свободный выбор самого человека, это относится и к нашим детям. Дай Бог хотя бы нам не быть соблазнителями собственных детей.

Самый обычный соблазн — это лицемерие родителей. Обычно это даже не намеренный обман, когда люди не верят во Христа, а только делают елейный вид ради каких-то житейских выгод. Чаще бывает искреннее фарисейство, когда вера сводится к чему-то внешнему, к соблюдению каких-то внешних правил. И ту, и другую ложь дети, конечно, чувствуют.

Кроме того, на веру детей разрушительно действует и чрезмерное давление в духовной области. Одно дело, когда ребенку хочется, например, в кино, а его засадили делать уроки — это нормально. Но совсем другое дело, когда ребенку говорят: как это ты не пойдешь в церковь? Ты что, Бога не любишь? Да я тебе мороженого не куплю! Вот это прямо провоцирует бунт против веры.

Как сохранить доверие ребенка?

Протоиерей Антоний Волков, настоятель храма в честь иконы Божией Матери «Казанская» в селе Богородское Воскресенского района Нижегородской области

Надо научиться любить своих детей. И вообще научиться любить людей. Не пытаться выглядеть в глазах ребенка супер-героем, супер-родителем. Авторитет — штука нужная, но он должен быть естественным, настоящим, он должен вырастать из жизни, а не специально поддерживаться какими-то дисциплинарными мерами.

Важнее сохранить связь с ребенком, чем здесь и сейчас доказать собственную правоту.

Протоиерей Константин Островский, благочинный церквей Красногорского округа Московской областной епархии, настоятель храма Успения Божией Матери (город Красногорск Московской области)

Надо общаться с ребенком, и быть при этом искренними. Для родителей должно быть важнее внутреннее состояние сына или дочери, чем внешнее благообразие. Когда все общение сводится к ругани за плохие отметки, за непочищенные ботинки, а слушать ребенка не слушают, его внутренним миром не интересуются — тогда в подростковом возрасте ребенок, как правило, вообще теряет душевный контакт с родителями, какое уж там доверие.