Китаец Борис и чудеса после крещения

По каким только причинам не решают люди креститься. Был случай, когда хозяйка квартиры предъявила квартирантам условие, что жилье будет сдавать только крещеным православным христианам. Так молодая пара, муж с женой, переступили порог близлежащего храма, где их встретил настоятель, уже знакомый нам киевский священник Николай Загородний. Он и рассказал «Правмиру» эту необычайную историю, а также о том, что из всего этого вышло…

Крестился, чтобы снять жилье

Это был самый настоящий китаец. Он и его жена-украинка, девушка Светлана из Харькова, снимали квартиру в доме напротив нашего храма у одной из прихожанок. И женщина им заявила, что некрещеным жилье сдавать не будет.

Тогда Бин (так его звали по-китайски) пришел ко мне и говорит: «Батюшка, можно креститься?» Я, мягко говоря, удивился. А поскольку дело было перед Масленицей, в преддверии Великого поста, я предложил: «Давайте мы сначала познакомимся поближе, посмотрим друг на друга. Вы в пост посещайте храм Божий, ходите на богослужения, я за вами понаблюдаю, а потом решим, как со всем этим быть». Они согласились.

В итоге за шесть недель поста Бин не пропустил ни одной службы! То ли работы постоянной у него тогда не было, то ли он на дому трудился – не знаю, но это было ошеломляюще. У меня не оставалось другого выхода, и во второе воскресенье после Пасхи по окончании литургии мы всей общиной пошли крестным ходом на ближайшее озеро и совершили крещение. Так в торжественной обстановке Бин стал Борисом.

После крещения Борис и дальше не пропускал ни одного богослужения – настолько родным и естественным это для него стало. Со временем я завел его в алтарь. Помогали в алтаре у нас тогда подростки и дети: мои сыновья, дети прихожан. Конечно, разгильдяи, ответственности – ноль, а Борис был из алтарников самым надежным. Быстро и четко улавливал, что в какой момент службы нужно делать, не было необходимости ему подсказывать, предупреждать. И когда как-то раз он надолго уехал в Китай, мне его очень не хватало.

«Пост? – В Китае Бога нет, никто не увидит»

На этом чудесные преображения не закончились. Светлана, жена Бина-Бориса, была крещена в детстве, но в церковь не ходила. А в нашем храме она не просто осталась, но даже запела. В то время у нас регентовала профессиональный преподаватель-вокалист, которая и обнаружила, что у Светланы великолепное сопрано. Причем Светлана никогда не пела, нот не знала, с листа не читала, но вот уже много лет читает на клиросе, поет на службах, и без нее в хоре, можно сказать, все сыпется.

Она рассказывала, как ездила с мужем к нему на родину в Китай. Были как раз дни Рождественского поста. А в Китае пища не просто отличается от нашей, она там совершенно другая. Например, у них едят сладкие помидоры: посыпают их сахаром. Такого понятия, как борщ, и близко нет, и все либо перченое, либо соленое, либо вообще есть невозможно. Аналогично китайцы относятся к нашей еде, спрашивают: «Что вы там у себя едите?»

Вот, значит, пытается она как-то поститься. А родственники Бориса, его сестры, вокруг нее как возле царицы увиваются: там считается для семьи большой удачей, если сын берет в жены европейскую женщину. Ну и переживают очень, что она ничего не ест. Светлана объясняет: «Пост же».

– «Хорошо, что пост… Так Бога твоего здесь нет, и батюшки твоего здесь нет, никто же не видит!»

В Киеве Борис работает переводчиком. Русский и украинский понимает хорошо, но говорить ему сложнее. Хотя приведу такую деталь: у китайцев нет буквы «р», но он ее выговаривает легко – это, я считаю, показатель, насколько человек настроен преодолевать трудности.

Китайцы вообще люди очень обязательные, но в условиях, когда ты живешь в другой стране, где все вокруг иное, Святое Крещение и знание языка, кроме всего прочего, способствует адаптации, освоению культуры и вхождению в коллектив. Недавно был случай. Пригласили мы нового сторожа в церковь, а он оказался недобросовестным. Я заехал проверить, всё ли в порядке, но всё везде раскрыто, калитка и ворота настежь – сторож спит. Снега навалило целые сугробы, я взял лопату и стал расчищать его, чтобы хотя бы калитку и ворота закрыть. Когда смотрю – идут наши прихожане целой группой, прогуливаются по микрорайону. Увидели меня, подхватили лопаты, давай помогать. Среди них и Борис. Получается, в нашей общине он обрел друзей и круг общения, и даже стал крестным для некоторых наших маленьких прихожан.

Трисвятое на китайском для отца

Есть у китайцев такая культурная особенность: для них отец – это всё. Ради него могут всё оставить, всё бросить – лишь бы проявить послушание и учтивость по отношению к старшему. И как-то раз папа Бориса приехал посмотреть, как тут его единственный любимый сын (самый младший, пятый ребенок в семье) устроился, почему всё бросил, уехал на чужбину.

Представьте, человек в возрасте, ему больше 75 лет один только перелет из Китая в Киев занимает чистых 14 часов, а еще пересадки, и дорога обходится очень дорого – от 1000 долларов в одну сторону. При этом он приехал, со всеми познакомился и даже пришел к нам на богослужение. Добросовестно присутствовал, не понимая при этом ни слова. Стоял, смотрел по сторонам, что вокруг за люди и что на службе происходит.

У нас в храме на литии, когда на Всенощном бдении совершается освящение хлебов, я благословил Борису Трисвятое вслух читать на китайском. Очень надеюсь, что не погрешаю этим против канонов, устава и традиций Православной Церкви, но следую Евангельской заповеди прямого действия: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа» (Мф. 28:19). Конечно, если бы присутствовали хотя бы два китайца, Борис бы знал, для кого читает. А так никто больше по-китайски не понимает, кроме его супруги Светланы, но и ради него одного, считаю, это оправдано, потому что он наш активный и очень добросовестный прихожанин.

Так вот, когда был его папа, на литургии после чтения Апостола и Евангелия вместо запланированной проповеди Борис продублировал апостольский и евангельский отрывки на китайском языке – специально для своего отца. При этом, читая священные тексты в такой торжественный и ответственный момент литургии, Борис не смутился, не запнулся, и от начала до конца держал аудиторию храма, что называется, в тонусе.

Еще раньше я заметил, как перед службой Борис открывает какую-то книжечку с иероглифами и погружается в чтение.

Спросил: «Что вы там читаете?» – «Это Евангелие и Апостол на китайском. Смотрю те отрывки, что будут звучать сегодня на службе, чтобы лучше понять, о чем будет идти речь…»

И это не формальное отношение или обязаловка какая-то, ему самому интересно, он вникает, находит на китайском те тексты, в которых порой наши славяне (украинцы) на церковнославянском не всё понимают. Спроси людей в воскресенье, о чем был Евангельский отрывок, многие могут и не сказать, и даже не поинтересуются…

Сначала научить, потом крестить

Я ничуть не рисковал, когда ставил Борису условие перед крещением. Возможно, он мог пойти креститься в другой храм, где священник не будет выдвигать каких-либо требований. Но ведь сказано: «идите, научите», а затем уже «крестите». Порядок такой, закон прямого действия – мы должны сначала научить и лишь потом крестить. Иначе это как посадить человека за руль, не рассказав ему о правилах дорожного движения, не объяснив матчасть и не показав, где рычаг переключения скоростей, где бачок с тормозной жидкостью. Такой водитель сильно рискует. Так же и ко крещению относиться безрассудно или потребительски – очень опасно.

Крещение не есть формальность и, тем более, не есть обязанность. Крещение – это единственно правильный выбор.

Это и есть покаяние, и без покаяния нет крещения. Когда Израиль и Палестина, и весь Иерусалим с ними приходили на Иордан к Иоанну Крестителю, то они как раз шли каяться. Не поглазеть на что-то необычное в пустыне, не воздать дань традиции, моде или соблюсти условности. Совершалось именно покаяние, волевой акт, который так необходим был тому обществу древних, стоявшему на сломе веков в эпоху Богоявления, явления Христа, Мессии, Спасителя и Бога нашего.

Если бы каждый священник понимал и осознавал всю полноту ответственности за то, что делает, не спешил бы крестить. Церковь и так томится и изнывает из-за нашего шаблонного подхода, из-за того, что, не вникая во всю полноту нашей культуры, во всю красоту нашей веры, мы по большей части руководствуемся какими-то клише, штампами. Мы не испытываем слезной, радостной любви к Богу.

Как-то на Страстной седмице у нас в храме читали за богослужением проповедь митрополита Антония Сурожского на тему канона «Плач Богородицы», так Борис в алтаре просто рыдал. От владыки Антония можно плакать и без подобного выдающегося повода, но тут Страстная седмица, вспоминалось такое событие, еще и чтец у нас хороший, грамотный, читает – как гвоздь каждое слово вбивает.

Наверное, в храме все в тот момент рыдали, но это естественно – мы русскоязычные, хорошо понимаем, о чем идет речь, и сказанное глубоко ложится на сердце. Но китаец, который только изучает язык, знакомится с православием, с нашей культурой, и так сильно это переживал… По всему было видно, насколько тема ему близка, насколько дорогa. Вот уж действительно, каждая душа по природе христианка!

К нашей вере – тому бесценному дару, к тому кладу, который имеем, мы относимся теплохладно. На последнем собрании духовенства Киевской епархии в очередной раз был задан вопрос о том, почему мы молимся якобы на непонятном славянском языке, а не на украинском: дескать, румыны служат на румынском, англичане – на английском, а мы на богослужении не используем родной язык. И знаете, что Блаженнейший Митрополит Онуфрий на это ответил? Он дал развернутый ответ, доходчиво и подробно объяснил, но главное, что сказал: «А вы, священники, молитвенные тексты произносите четко, выразительно, говорите это Богу так, чтобы все вокруг видели и слышали вашу веру, и тогда многое станет людям понятней».

Да, богослужебные возгласы и молитвы – это не кричалки и вопилки. Ведь взять даже опыт святителя Василия Великого, который Духом Святым молился и таким образом записал Литургию. Она же вся исполнена удивительных слов! Их невозможно было придумать – если бы человек не стоял перед Богом всем своим естеством, всей душой, всей своей природой.

Не цена, а ваш вклад

Вот говорят, что наши храмы похожи на «венчально-погребальный кооператив». Но мало кто задумывается – почему так? Просто людям легче руководствоваться такими формами взаимоотношений: сколько стоит? – столько-то. Одним проще так спросить, другим проще так ответить.

А попробуй объяснить, что это не цена за требу, а ваше пожертвование. Попробуй объяснить, что мы здесь не бизнесом занимаемся, а крохоборством! Если попытаться обратиться ко всем православным христианам и сказать: люди добрые, сдайте 10% от ваших доходов (церковная десятина, установленная еще в Ветхом Завете), чтобы храм мог жить – нас вообще разгонят!

Поэтому мы вынуждены заниматься унизительным крохоборством (собираем крохи), чтобы как-то содержать то, что действительно требует средств. Все эти поминальные записочки за копейки – просто некий аналог, минимальное, подчеркиваю, предложение человеку оставить хоть какую-то часть средств на храм в Жертву Богу. Это ваш взнос, ваш вклад в то, чтобы вы пришли сюда однажды, раз в год, хотя бы на Пасху, и чтобы все это было, чтобы храм Божий здесь стоял!

Но даже за эти скудные, несчастные пожертвования некоторые торгуются: «Вот, мы панихиду принесли, а вы с нас еще и деньги за записочку берете…» И приходится объяснять.

Нет! Ни от кого мы ничего не требуем, не заставляем, не принуждаем. Мы с великой радостью принимаем вас вообще только потому, что вы пришли. Мы вам благодарны за вашу веру, за ваше движение навстречу Богу, Святой Церкви. Это для нас слезная радость. А если вы еще и принесли ваши щедрые пожертвования – великая вам благодарность, почтение и наша молитва…

К сожалению, так приучены наши люди. Человек считает, что о нем все должны позаботиться, что вода должна подаваться на 25-й этаж, свет, отопление – и всё почти бесплатно. Но каких-то 100 лет назад совсем не так было. Люди приходили освящать урожай не каждый со своей кошелкой, которую затем домой унесут, а, к примеру, человек приносил в храм мешок яблок и говорил: «Батюшка, если ты у меня этот мешок не возьмешь, у меня весь урожай яблок пропадает, или я их не продам, или не будет урожая на следующий год». Или мешок картошки… И вот этим хозяин освящал свой урожай, благодарил и прославлял Бога – своим пожертвованием Богу. А уж священник находил, как принесенное распределить: раздавал неимущим, многодетным семьям прихожан, да и свою большую семью мог содержать.

Маму – на крещение младенца!

Но вернусь все же к тому, насколько сознательным должно быть решение принять крещение. В нашем храме, если хочет креститься взрослый, без общения, без диалога, без собеседования мы таинство не совершаем. С детьми, конечно, сложнее, но в любом случае ведем диалог с родителями, с крестными.

Лично я убежден, что во время крещения ребенка может и должна присутствовать мама. Для этого первую часть чина введения для женщины мы совершаем до крещения младенца (по окончании послеродового периода). К огромному сожалению, существует такой стереотип, что мама не имеет права быть на крестинах. Почему? Это ужасное заблуждение. Во-первых, чисто с практической точки зрения, она отдает своего новорожденного в руки совершенно посторонних людей: возникает неловкость, нервозность, ребенок задыхается от крика, потому что даже на нюх не воспринимает чужих.

Во-вторых, для самой мамы важно, чтобы осталась память, впечатление о таинстве, чтобы она послушала наставления священника не в пересказе из уст тети, дяди или свекрови, а непосредственно от батюшки. Возможно, для нее это единственная веская причина прийти в Храм Божий, другого повода может и не быть, и другой такой возможности познакомиться поближе может и не найтись. Хотя часто бывает, несмотря на то, что мы об этом говорим всем родителям, мамочка все-таки не приходит. На вопрос, почему, слышу ответ – кто-то из знакомых сказал, что нельзя. Печально…

Да, раньше у древних так и было, и особых проблем не возникало: все посещали храм, были воцерковлены, знали суть церковных традиций и относились к ним совершенно нормально. (Предписание не заходить в церковь женщине в период послеродового очищения было связано с тем, что в алтаре приносится безкровная жертва, поэтому кровь в храме неуместна). Однако в нынешнее время такой шаблонный, стандартный, категоричный подход не уместен. Он приводит к тому, что человек нецерковный укрепляется в мысли: «Не ходила в церковь, не хожу, а тут еще батюшка сказал, что нельзя, значит, и не пойду больше…»

Надо не выгнать человека из храма, а наоборот, найти возможность, повод и приложить все усилия, чтобы он в храм вошел. Это главная наша задача. Образ святой Церкви – собирательный, а не расточительный.

Был у меня случай: пригласили в реанимацию покрестить новорожденного. У ребенка какая-то инфекция, и уже достаточно долго он находился в коме в специальной камере с вентиляцией легких. Родственники приняли решение крестить. К сожалению, со стороны мамы наблюдалось какое-то безразличие ко всему, апатия. И когда ребеночка покрестили и даже причастили, младенец, находясь в коме, придя в сознание, вдруг заплакал. После этого мамочка встрепенулась, решила подойти, погладить малыша, а он повернулся к ней и стал ее искать – как грудные дети ищут во сне мамину грудь. Ну и, в итоге, выжил…

Пожертвовать