Книжники-самоучки

Вопросы трудностей воцерковления, да и просто вопросы веры, работы над собой всегда вызывают много споров и противостояния. Как выбрать себе дорогу по силам? Как не взваливать на себя лишнего? Трудно найти ответы на эти вопросы, потому что, во-первых, каждый ищет свой путь, а во-вторых, на разных этапах своей жизни человек нуждается в разных формах Богообщения.

Эффект самоучки

Я раньше во всем пыталась быть самоучкой. Это ведь так здорово – не зависеть ни от чьего навязанного авторитетного мнения, можно самостоятельно изучать, следовать, сопоставлять и делать практические выводы. Любой, даже связанный с собственным здоровьем, совет я воспринимала критично, мне всегда казалось, что себя-то я знаю лучше. Хотя что мне мешало высказывать свое ощущение и быть услышанной даже в подобных вопросах? Наверное, недоверие, страх перед конфликтом, необходимость противоречить и находить компромисс. Так я увлекалась в юности различными теориями здорового образа жизни, перечитывая разнообразную литературу на этот счет. Пыталась работать над личностным ростом, желая соответствовать некому правильному, с моей точки зрения, образу себя самой.

Принцип «все сам» не так-то прост. Он несет в себе некоторые издержки, главной из которых является пресловутое чувство ответственности за саму себя. Даже это бремя уже порой становится неудобоносимым, и так хочется разделить его с кем-то надежным и опытным, кто мог бы поддержать, сказав «ты на верном пути», кому не страшно возразить и сослаться на свою немощь.

Так сложилось, что к вере меня привел человек с горящими глазами, неофит, как раз в то время, когда жизнь при внешнем ее благополучии казалась пустой и серой. С энтузиазмом миссионерствуя, пополняя копилку личных бонусов на «том свете» (как позже признался), принес на блюдечке этот животворящий смысл, определивший во многом мое дальнейшее мировоззрение. Какое-то время я обращалась к тому человеку за подсказкой и советами, пока не встретила потухший взор и желание закрыться от общения с людьми. Место поводыря пустовало, а двигаться куда-то и как-то было просто необходимо.

Попытки «найти духовника» не оказались успешными, и я металась от совета одного дежурного батюшки к другому. Поскольку многие предложения оказывались либо слишком либеральными для моего строгого Супер-эго, либо наоборот – слишком неподъемными и странными, я тогда подумала, что при таком разбросе мнений, я и сама могу благополучно быть себе «наставником», коим и являлась для себя в других вопросах.

Эффект «книжника»

Так я стала самоучкой и на духовном поприще. Оказавшись фактически в открытом море без всяких ориентиров, куда плыть и что делать, с кучей нерешенных вопросов, я вспомнила данный мне при Крещении совет – «читать Святых Отцов». Так я стала внимательно и совершенно некритично познавать святоотеческую литературу – и советы св. Иоанна Кронштадтского, и свт. Варсонофия Оптинского, и многих других.

Это сейчас я уже понимаю, что из любой литературы каждый человек берет согласно своему «симптому». И если он к себе весьма строго и критично настроен, то и выбирать станет рекомендации «покрепче». Так было и в моем случае. И я помню, когда подошла к дежурному батюшке с вопросом о том, надо ли вместо пропущенного постного дня накидывать себе еще один «штрафной», о чем вычитала в очередной книжке, мне привели пример с гирями в тренажерном зале, которые я зачем-то пытаюсь разом поднять. И когда меня «не благословили» временно читать подобную литературу, я еще возмутилась – дескать, свободу ограничивают!

Мыши плакали, кололись, но продолжали грызть кактус. Я нанизывала на себя всевозможные категоричные советы и наставления, как игрушки на елку, без меры и без вкуса. Сами рекомендации (данные конкретным людям в конкретной ситуации и в конкретную эпоху) подбирала, ориентируясь на то, как я сама себе относилась. Если сердилась на себя – искала и меры построже. Надо сказать, тут была и проблема слишком трепетного отношения к разным авторитетным мнениям, и даже если я с чем-то внутренне была не согласна – усилием воли все «усваивала». Путь внутренней несвободы, постоянное нахождение в тесных рамках лишало всякой мотивации, творческой энергии и сил. И лишь когда спустя несколько лет впервые столкнулась с внутренним бессилием, тотальной безрадостностью в жизни и изнуряющей тревожностью, поняла, что пора разбираться в собственных установках и требованиях. Приходилось выяснять, что же это за многокилограммовые гири моральных и дисциплинарных требований, которые я самовольно на себя взвалила.

С книгой нельзя побеседовать, ей нельзя объяснить свое положение. Ей не задашь вопрос. Она будто бы несет свое знамя категоричности, которое усилием воли берется под козырек и кладется на одну из полок в шкафу разума. И, главное, книга не способна на индивидуальный подход.

Наверняка многие в период новообращения сталкивались с подобным опытом. В каких-то случаях такие бремена налагались даже наставниками и духовными авторитетами, в каких-то люди сами оказывались к себе весьма строги, а иногда и литература окружала весьма небережного и категоричного содержания.

Теперь я уже знаю, что попытка быть всеядным в вопросах духовной литературы (и даже читая некоторые СМИ) способна нанести вред не меньший чем, например, использование справочника по лекарствам в попытке выпить все сразу или толком не разобравшись ни в многообразии препаратов, ни в собственном диагнозе.

Мне кажется, что даже к чтению Святых Отцов стоило бы подходить осторожно, особенно не пытаясь делать их советы императивами на каждый день. Я вспоминаю, в какое уныние вогнала меня всего лишь ежедневная смс-рассылка изречений Оптинских старцев, когда я и так находилась в весьма депрессивном состоянии.

«Знай себя и будет с тебя» (свт. Амвросий Оптинский)

В одном из моих самых любимых произведений Сэлинджера «Френни и Зуи» есть интересный диалог брата с сестрой по поводу ее увлечения книгой «Откровенные рассказы странника», которую она поняла как бегство от реальности через «умное делание». Брат же, напротив, пытался ее приземлить, объясняя, что молитва молитвой, но смысл жизни под Богом это еще и достойно делать то, к чему призывает жизнь. Кроме того, осуждая и презирая окружавших ее самодовольных ближних, она ополчилась в результате и на собственное я. И как следствие – столкнулась с полным жизненным бессилием, от которого ее и пытался спасти брат, Зуи. Его слова теперь кажутся мне совершенно понятными: «Половину всей пакости в мире устраивают люди, которые не пускают в ход свое подлинное я».

Мне кажется, познание себя задача архиважная. Внимание к своим мыслям, чувствам, поиск собственных установок, работа над ними, ощущение собственных сил и возможностей – являются буквально вопросами выживания. Напротив – несоблюдение принципа баланса, неучтение своей меры подобно поступку евангельского персонажу из притчи, который строил замок на песке. Или оттуда же — правителю, объявившему войну, не рассчитав своих сил. Путь веры основан на подвиге, но кто даст его посильную меру для мирянина? Одно я поняла на собственной шкуре — постоянное самонадеянное преодоление себя, не по силам производимое, подвиг как образ жизни, рано или поздно чреваты неизбежным унынием и риском надорваться.

В Библии не раз поднимается вопрос меры каждого. Христос предупреждал фарисеев о том как губительно налагать на людей бремена неудобоносимые. А Апостол Павел пишет: «Посему я полагаю не затруднять обращающихся к Богу из язычников, а написать им, чтобы они воздерживались от оскверненного идолами, от блуда, удавленины и крови, и чтобы не делали другим того, чего не хотят себе. (Деян.15:18-32)»

Или вспомним слова Иоанна Крестителя, ответившего воинам: «…никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем».

Любить себя иль ненавидеть?

У митрополита Антония Сурожского есть прекрасная цитата:

«Одна вещь нам очень мешает любить себя: это то, что некоторые вещи в нас самих нам противны, нам не нравятся, от некоторых вещей нам делается стыдно. Если мы хотим начать себя любить творчески, так, чтобы стать действительно человеком в полном смысле этого слова, осуществить все свои возможности, мы должны принять — хотя бы предварительно — все, что в нас есть, не разбирая, что нам кажется хорошим или привлекательным, а просто все, без остатка. Христос в одной из Своих притчей говорит ученикам, которые думали, что надо вырвать зло, чтобы осталось только добро: нет, на поле оставляют плевелы и пшеницу расти вместе, пока их нельзя ясно друг от друга отличить иначе, при желании вырвать плевелы, вы вырвете непременно и пшеницу (Мф. 13,24-30)».

Казалось, бы это так непривычно звучит для христианина – «любить себя». Но если мы сами себя ненавидим и подходим к себе слишком критично, сможем ли тогда в действительности найти свою меру, соответствующую нашим силам, умышленно не беря непосильную ношу?

Кроме того, часто относясь к себе безжалостно, находясь в постоянной борьбе с собой, мы не только взваливаем на себя бремена неудобоносимые, но, к сожалению, и к другим начинаем относится подобным образом – нетерпеливо, требовательно, с неприятием.

Возможно ли не надорваться?

Однажды встав на путь веры, я предполагала, что путь верующего – лестница, и свое восхождение может быть вполне ощутимо. А значит, как и в спорте, можно ставить себе все новые и новые задачи – «брать ноги в руки» и вперед к вершинам. А теперь думаю, что путь веры – это синусоида, со своими взлетами и падениями, но скорее это колебание вокруг одной линии, одной оси. Это и наши активные действия и поступки, но это прежде всего и реагирование на обстоятельства, текущие вызовы, которых тоже может быть немало в жизни и без наших дерзких планок.

К сожалению, у меня нет ответа, как именно найти свою меру, кроме как идти на ощупь. Где искать и искать ли духовного наставника, который хотя бы удержит от желания объять необъятное?

Одна мысль меня очень ободряет когда начинаю унывать. Это осознание того, что любовь Бога не нужно ежеминутно заслуживать, оправдывая каждый миг своего существования постоянной деятельной погоней за ней. Она уже есть как Дар.

Конечно, важно благодарить, желать угодить, соответствовать Его ожиданиям, но это совсем не тот уровень напряжения, забирающего силы и подавляющего волю, который возникает, когда ты всякий миг будто должен доказать Ему, что не зря ходишь по земле.

Пожертвовать