Я все еще и наполовину недостойна тебя

Замок Виндзор, 4 мая 1894 года, письмо А-3.

Драгоценнейший Ники,

...Как только я заканчиваю одно письмо тебе, хочется начать следующее. Я старая болтушка, а когда ты рядом, немею, как старая сова. Если бы ты мог рекомендовать какую-нибудь хорошую книгу, перевод с русского, которую ты хотел бы, чтобы твой глупый лягушонок прочитал, пожалуйста, сделай это... Увидишь ли ты фрейлейн Шнайдер до того, как она приедет сюда? Бедная маленькая женщина, надеюсь, она не заблудится в пути. Если бы ты мог приехать сюда с ней. Ах, мы должны быть терпеливы и не ворчать, но я чувствую себя ужасно одинокой и мечтаю, чтобы ты обнял меня своими сильными любящими руками. Когда знаешь, что тебя любят, появляется больше интереса к жизни. Если сова тебя не разочарует, ты должен учить ее, чтобы она была такая же умная, как и ты...
Я была так счастлива получить твою милую телеграмму, огромное спасибо за нее. Могу себе представить, как ты рад, что уже дома и можешь поцеловать своих родителей и получить их благословение. Счастлив тот, у кого есть родители! Так мило было со стороны твоей матери попросить меня не называть ее больше тетей. Я с радостью буду говорить "мать" и "отец", но не смогу выговорить "мама" и "папа". Эти слова так живо напоминают мне прошлое и заставляют больше чем обычно тосковать по своим дорогим родителям. Но твои родители всегда будут моими, и я буду любить и почитать их...
Сегодня с бабушкой я выезжала. Она задала мне множество вопросов, когда, как и где, и что заставило меня переменить решение, пока я, наконец, не знала, что и отвечать. Ты ей очень нравишься, любимый... потом она немного поспала, а я любовалась прекрасной природой, Виндзорским замком, виднеющимся вдали сквозь темные деревья и освещенным солнцем — ярко-голубые тени как прекрасное видение. Я пила чай с ней, а дети прыгали, шалили и устроили ужасный шум. Дрино предложил ей цветы, которые собрал сам, а она заставила его отдать их мне. Это ее драгоценное качество: она всегда старается доставить другим маленькие удовольствия...

Сейчас я сижу совсем одна, вставив четыре твои фотографии, увы, в не очень элегантную красную кожаную рамку, купленную здесь. Не знаю, что обо мне подумают на почте, если я так часто буду писать тебе, поэтому мне лучше ограничиться одним письмом в день. Но нет, иногда я должна писать больше, потому что, когда я сижу одна в моей комнате, мои мысли быстрее обычного устремляются к тебе. Так что если я надоедаю тебе своей болтовней, прости меня, мой милый дорогой Ники, мой любимый "муженек".

Если ты знаешь какую-нибудь небольшую книгу о вашей религии, пожалуйста, сообщи мне, чтобы я могла прочитать больше до того, как ты привезешь священника. Одна книжка на французском, принадлежащая Сергею, которую он дал мне почитать в 1890 году, здесь со мной. Ах, я хотела бы, чтобы ты был здесь, ты смог бы мне помочь и если ты такой верующий, то должен понять, как я переживаю. Но Бог мне поможет, и ты тоже, любовь моя, не правда ли?.. так, чтобы я всегда могла быть доброй христианкой и служить моему Богу так же верно, как и раньше, и даже больше. Как я смогу достойно ¬возблагодарить Его за то, что такое сердце, как у тебя, принадлежит мне. Да пребудет с тобой неизменно Его благословение и заступление...

... Ужасные землетрясения в Греции, кажется, еще не закончились, и бедная маленькая Софи, испуганная до смерти, была уверена, что все в любую минуту может погибнуть: так дрожали стены — бедные создания.

Сейчас, мой дорогой бесценный Ники, я должна попрощаться. Да благословит тебя Бог. Много нежных поцелуев. Всегда твоя глубоко преданная,

Аликс.

Спи спокойно, мой ангел, пусть тебе присниться твоя "маленькая девочка", которая молит Бога о твоем счастье. Целую тебя крепко.

Пожертвовать