8. Прощение

Едва лишь речь заходит о воспитании детей, едва ли не в первую очередь на ум приходят мысли о наказаниях. Ну, потом, пожалуй, о поощрениях. Но, всё же, в первую очередь – о наказаниях. Наказание подразумевает проступок. И как же прочно в наших головах держится жёсткая нерушимая схема: проступок – наказание. И мало, редко кто вспоминает, что схема может быть иной. Проступок – прощение. Да, пожалуй, последнее и важнейшее, чем я хотел бы поделиться из своего педагогического опыта, это именно

Прощение

«Мамочка, милая, прости меня, пожалуйста!» - эту фразу можно было слышать каждые пять минут от сына одной моей знакомой, славного, в общем-то, разве только несколько шебутного мальчишки. Формула звучала заученно, именно как формула. Был ли мальчишка искренен? Вопрос! А всегда ли мы бываем искренни, когда просим прощения? Да-да, раз в году, на Прощённое воскресенье. Мы ведь тоже повторяем, да ещё стараемся повторить возможно больше раз, сакральную формулу «прости меня ради Христа!» Не делаем ли мы это зачастую механически? Пожалуй, что так. Но всё же слова эти сакральны как молитва, они произносятся, значит, они имеют какой-то смысл? Наверное, имеют. Хоть какая-то доля искренности в них всё равно есть. Поэтому не стоит попрекать и шалуна, ежеминутно просящего прощения у матери.

И вот перед нами маленький человек, которого, вроде бы есть за что наказать. Но в первую очередь давайте разберёмся – за что. Может быть, малыш просто заигрался? А может быть большая чашка, которую он только что разбил, была просто неудобна для неумелых пальчиков? И, вполне возможно, что ему жалко чашку ничуть не меньше, чем вам? Нет, нет тут повода ни для наказания, ни для прощения. Здесь нужно скорее утешить малыша.

Ну, а если проступок всё же имел место? Что ж, вот так вот взять, да простить? Не будет ли это поводом для дальнейших безобразий, не дадим ли мы пример безнаказанности?

А это уж когда как. Порой кажется, что проще всего как раз простить шалуна, чем утруждать себя хлопотной процедурой наказания. И тогда мы, должным образом нахмурясь, с подобающей строгостью произносим: «Смотри мне! Чтоб это в последний раз!» Три, пять раз будет наша реакция примерно такой, и да, действительно, ребёнок быстро заучит «волшебные слова» - «Папочка, миленький, прости меня, пожалуйста, я больше не буду!»

Нет, такое «прощение» никуда не годится. Дело в том, что прощение обязательно должно подразумевать возможность наказания. Нет наказания – нет и прощения. То есть, если мы никогда не наказываем ребёнка, мы не можем его прощать, а можем только потакать баловству. Значит, всё же наказывать надо. Я уже говорил о возможных видах наказания, которые считаю приемлемыми. Как ни печально, но без них – никак!

Но если за каждый проступок ребёнок будет получать наказание, он, вероятно, усвоит некие представления о справедливости, но вряд ли узнает, что такое милость. И вот тут каждый раз, когда ребёнок нашалит, мы оказываемся перед дилеммой: наказать – простить. Нет, надёжного, выверенного до грана рецепта у меня нет, да и ни у кого нет. Что может подсказать решение? Только сердце.

Часто, общаясь со своими детьми, мы надеваем на себя своего рода маски. Добрый папа. Сердитый папа. Папа занят. А я вот думаю: а не лучше ли всегда оставаться самим собой? Сердиться не потому, что в некой ситуации положено сердиться, а только потому, что сердце сердится? И проявлять любовь к ребёнку не за то, что он вовремя собрал игрушки, или получил хорошую отметку в школе, а потому, что мы просто любим его? И вот тогда, слушая только сердца, можно почувствовать тот миг, когда не нужно наказывать, простить нужно.

Нет, ни в коем случае нельзя оставлять без внимания ни один проступок ребёнка. Каждый должен быть отмечен как нечто выходящее из ряда вон. Но последствия не всегда должны быть одинаковыми. Строгое наказание может быть применено крайне редко. А важнейшим инструментом наказания должно быть изменение отношения к ребёнку. Но это должно быть искреннее отношение. Вот он напроказил. Это не доставляет нам радости. И достаточно, чтобы малыш это увидел. Но долго ли мы можем сердиться на маленького? Не хочется ли нам поскорее забыть его проказу, улыбнуться ему, приласкать? Не к этому ли призывает сердце отца? Вот и не надо переигрывать свою сердитость. Обсудив с виновником его провинность, можно смело проявлять свою любовь.

Прощение – высшее проявление любви, и оно должно быть полным. Простив ту или иную вину, нужно вычеркнуть из памяти малейшее воспоминание о ней. И никогда не попрекать человека виной прощённой.

А теперь, в заключение наших сумбурных педагогических размышлений, задумаемся вот над чем. Всегда, абсолютно всегда, рассматривая отношения взрослого и ребёнка, мы априори полагаем, что взрослый всегда прав. Ребёнок может быть неправ, а взрослый не может. Но ведь это не так! Во многом, слишком во многом мы виноваты перед своими детьми! Пожалуй, что до поры до времени лучше дочке или сыну и не догадываться обо всех наших прегрешениях вообще и о прегрешениях перед ними, перед детьми в частности. Скажем, если папка пришёл домой поздновато и подшофе (участвовал в глубоких философских дебатах о судьбах мира с… одним знакомым философом), то о таком прегрешении ребёнку, положим, лучше не знать, тем более, если ребёнок уже спал и ничего не видел. Но бывают случаи, когда вина наша перед сыном или дочкой очевидна. Несправедливое наказание, простое невнимание к нуждам и потребностям малыша, невольная грубость в ответ на попытку привлечь внимание…

Как быть? Повести себя подобно царьку, не знающему за собой ошибок? И какой будет подаваться пример? Можно ли поступить иначе, не проигнорировать свою вину, а принять голос совести? А совесть, она не смолчит! Мне вот кажется, что можно. Я уверен, что ни один отец не уронит свой авторитет, если, провинившись перед ребёнком, даже совсем ещё маленьким ребёнком, испросит у него прощения. Что ж, маленький узнает, что отец его не является абсолютным идеалом. Так он это всё равно узнает, да ещё скорее, чем вы думаете. А вот если дитя будет видеть, что отец не покрывает свою вину отцовской властью и силой, а поступает по совести, то такой пример оно будет вспоминать всю жизнь.

Артемий Лебедев

Пожертвовать